«Живут тем, что все друг друга обсуждают»
13-тысячный Байкальск — тихий, спокойный, даже скучный город. Люди говорят: тут хочешь не хочешь, а будешь вести себя прилично. Иначе станешь героем сплетен и косых взглядов не только ты, но и все родственники.
«Это очень маленький городок, где все знают всех, — рассказывает Арина. Уроженка Урала, в Байкальске живет уже больше 15 лет — просто влюбилась в природу и решила остаться. — В этом есть своя офигенная прелесть. Здесь, например, ничего нельзя потерять, все вернут. Но ты должен жить как положено, и не дай бог, ты будешь одеваться не так или говорить: что подумают люди. Я вам больше скажу — это город невероятных сплетен. Просто фантастика! Люди тут живут тем, что они все друг друга обсуждают».
Таким город был не всегда. В советские годы жизнь крутилась вокруг градообразующего предприятия — Байкальского целлюлозно-бумажного комбината. И эта жизнь была активной — и экономическая, и общественная, и научная. С одной стороны, комбинат давал работу и держал в городе высококлассных специалистов. С другой — загрязнял Байкал, на самом берегу которого стоит и комбинат, и сам город.
Споры о том, что важнее — экономика или экология продолжались до самого закрытия предприятия в 2013 году. Власти пообещали, что теперь-то сделают Байкальск туристической меккой и ликвидируют отходы БЦБК, накопленные за время его работы. Но не сделали ни того, ни другого. Сейчас туризм мало влияет на развитие города, а оставшиеся жители ездят зарабатывать вахтами.
«Да, мы любим сплетни», — соглашается девочка из компании, с участниками которой и произошла трагедия. Месяц спустя ее все еще обсуждает весь город. В первые дни после случившегося многие просто плакали, когда говорили об этом, потом — стали пытаться понять, как это стало возможным и в чем причина.
«Он всех убил»
28 мая Анастасии, которая училась в школе № 11, исполнялось пятнадцать лет. Организовать вечеринку в честь праздника взялся 17-летний Миша Парамонов, парень из компании, где часто бывала Настя. Он пригласил подростков на дачу в СНТ «Горный Байкал», где у его семьи на одном участке было построено два домика — основной и летний. Гости начали собираться к 14 часам, пришли четырнадцать подростков от 13 до 17 лет.
Дети записавали кружочки в Telegram, на одном из них Михаил показал стол, заставленный алкоголем и пачками «доширака». «Сегодня мы будем жестко пить», — кричал подросток на видео. По слухам, алкоголь купил взрослый брат Михаила, недавно вернувшийся с СВО. Второй брат Миши и сейчас находится на фронте.
То, что произошло дальше, связано с любовным треугольником или даже многоугольником. Сейчас события подробно восстанавливает следствие, мы основываемся на рассказах самих подростков из этой компании. Михаил Парамонов сначала встречался с 16-летней Полиной, которая также присутствовала на празднике и тренировалась в одной с ним спортивной школе. Но они расстались, договорившись, что «остаются друзьями». Сам он, якобы был давно и безответно влюблен в Вику — она тоже была на тусовке. Но встречаться предложил имениннице — Анастасия резко отказала ему.
Уже ночью, около 12 часов он начал приставать к девочке. За Настю вступились все ребята, присутствующие на вечеринке. После этого именинница и еще четверо подростков ушли домой. Ночевать на даче остались десять человек.
Михаил был очень пьян. Около часу ночи гости стали укладываться спать: часть осталась на первом этаже, часть ушли на второй, двое подростков устроились на летней веранде. Михаил начал приставать уже к Виктории. Свидетельницей этого стала Полина, которая вступилась за подругу. Тогда, по рассказам очевидцев, подросток заявил, «если Вика не даст ему сегодня, он тут всех порежет». Девочки засмеялись и сказали, что «ему слабо». Тогда Михаил схватил кухонный нож, который был до этого сильно заточен: парень сам предупреждал девушек, когда они нарезали хлеб: «аккуратней, нож острый, не порежьтесь». Парень кинулся на Викторию, но девочку закрыла собой Полина, и тогда Миша перерезал горло заступнице.
Вику он успел ранить, и она тоже упала и догадалась притвориться мертвой. Когда Михаил ушел, она встала и выбежала из дома — звать на помощь. Был будний день , и в СНТ почти никого не было. Девочка обежала три улицы, пока не увидела дом с припаркованным рядом автомобилем. Вика начала стучаться в окно и кричать: «Спасите, я жить хочу! Он всех убил!». Ей открыла пенсионерка, которая и вызвала на место полицию.
Когда Вика убежала за помощью, Михаил поднялся на второй этаж и зарезал двух спящий парней. На часах было около 2.30 ночи. От криков начали просыпаться остальные, но мало кто понял, что происходит, потому что в доме не было света. Михаил зарезал помимо Полины еще троих парней — 14-летнего Вадима, 14-летнего Ойбека и 13-летнего Николая, и серьезно ранил пятерых.
Через полчаса к дому подъехала полиция. Увидев это, Михаил открыл газ и щелкнул зажигалкой. Раздался взрыв, в доме начался пожар, в котором погиб и сам Михаил. Тела сотрудники экстренных служб нашли уже на пепелище и выяснили, что четверо погибли не от ожогов.
Сейчас вместо двух домов на участке — только обгоревший фундамент и никаких следов вписки. Среди прочего оставшегося хлама — сложенные беспорядочной кипой тетрадки за 8-й и 9-е классы.
Эта история в маленьком городке уже обросла паутиной сплетен. Так, говорят, якобы подросток готовился к преступлению заранее и ему даже кто-то помог. А в компьютере мальчика в браузере был запрос «как убить пьяного человека». Говорят даже, что в крови парня нашли 15 граммов наркотиков — что невозможно физически, тем более никакой анализ не сможет точно сказать, сколько именно наркотиков употребил человек, — тесты могут показать просто наличие наркотических веществ в крови.
— Ой, да не знаю, кто это все придумывает, — размышляет одна из девочек. — Миша перед началом тусовки написал сообщение, что всех ждет и поставил одно сердечко. Так вот, говорят, что это сердечко — намек, что жить вам остался один день.
«Может вы скажете, как теперь жить»
Байкальск поделен на три микрорайона — Южный, Гагарина и Строитель, в каждом из них есть школа. Все участники вписки учатся в школе № 11 и живут друг рядом с другом, в Южном микрорайоне. Отсюда до центра Байкальска идти примерно 20 минут. В самом микрорайоне сплошь трехэтажные многоквартирники, похожие друг на друга как братья — близнецы.
В одном из таких домов жил Михаил Парамонов. Сейчас дверь в квартиру открывает щуплый 20-летний парень, на просьбу поговорить он тяжело вздыхает и молчит. Судя по всему, это тот самый Иван — старший брат СВО-шник, который совсем недавно вернулся с зоны боевых действий и покупал алкоголь для подростков. Мой монолог прерывает девушка лет 15 — она появляется за спиной молодого человека и просто захлопывает дверь.
Уроженец Байкальска Сергей пытался проводить собственное расследование трагедии — один из погибших оказался родственником его лучшего друга. Сергей оказался единственным взрослым, который упомянул, что Михаил был не таким уж хорошим мальчиком, иногда вел себя агрессивно, имел несколько приводов в полицию. Все остальные повторяют: хорошая многодетная семья, по воскресенья все вместе ходили в церковь, а Михаил и вовсе учился в воскресной школе, занимался борьбой в местной спортшколе и общественной работой, имел награды, был неформальным лидером в компании.
На похороны Михаила пришли лишь четверо подростков.
«Про его брата, который недавно вернулся с СВО, ничего узнать не удалось, — сетует Сергей. — Многие его помнят, но ничего определенного сказать не могут, даже его одноклассники. Спокойный, замкнутый, даже тихий — вот и все. Мы не нашли никого, кто бы с ним близко общался».
Окна квартиры, где живет семья Михаила выходят прямо на небольшую каменную церквушку. Ту самую, в которую семья ходила по воскресеньям. В день нашего приезда около нее толпились родственники и друзья погибшей 16-летней Полины Марковой. Со дня смерти детей прошло ровно девять дней.
Мама Полины выходит из церкви, заливается слезами и едва не падает — ее успевают поддержать. В семье остался старший сын. Дети из компании Полины говорят, что сейчас все боятся за родителей и не оставляют одних — с ними всегда кто-то есть.
«Так получилось, — отец девочки смолит сигарету на лавочке, его руки подрагивают. — Ребенка не вернешь. Больше я вам пока ничего не могу сказать. Может, вы мне скажете — как жить-то дальше?»
В точно таком же доме, с такой же оградой, только в нескольких метрах от церкви живут родители другого погибшего мальчика — Николая.
«Наш мальчик со старшим должен был быть, то есть мы и не подразумевали, что он там может оказаться, — рассказывает молодая женщина, в которой не сразу можно признать мать подростка. — Он просто вечером отзвонился и сказал, что они пошли к другу, к чаю что-нибудь купить, то есть мы даже…» Закончить фразу она не может, плачет. Потом просит поговорить позже, и снова отказывается.
Мать Виктории, которую прикрыла собою Полина, чуть приоткрывает дверь в квартиру и коротко рассказывает: дочь пока в больнице, но состояние стабильное и буквально на днях ей разрешат приехать домой из Иркутска. Вика тоже обманула мать, сказала что пошла ночевать к старшей сестре.
Тяжело раненый Дима лежит в больнице в Иркутске. Его отец на вахте, из родных в Байкальске — только бабушка, Дора Андреевна, которая просит называть себя Дарьей, потому что этим именем ее крестили. Ей трудно передвигаться, и она почти не выходит из квартиры, даже за продуктами. Она говорит, что мать у мальчика умерла «от водки», и внук с отцом «помаялись одни в Иркутске» и вернулись в Байкальск.
«Димка днём просил деньги на подарок, говорил, что у друга день рождения. Я дала тысячу. Потом он вечером позвонил: „Баб, я не приду ночевать“. И вот он не пришел», — говорит Дарья Андреевна.
Ее квартира заставлена декоративными фигурками, блестящими штучками и наклейками с блёстками. Комната Дмитрия, наоборот, минималистична до аскетизма. Несколько икон, кровать, учебники и тетради. По словам Дарьи Андреевны, Дима закончил восемь классов с одной тройкой. Свободное время проводил в спортшколе. Недавно устроился подрабатывать на стройку.
«Внук у меня бойкий такой, нормальный. Мать от водки умерла, так он говорил: „Ба, я бутылку в рот не возьму“. Но сейчас дети какие.. не то что раньше, — рассуждает пенсионерка. — Может, власть тут сможет посодействовать? Чтобы родители детей в строгости держали».
Женщина целыми днями сидит у окна — высматривает, когда будут хоронить Ойбека. Он был лучшим другом Димы, жил в соседнем подъезде. «Как Димочка переживет, что не попал на похороны лучшего друга?» — вздыхает бабушка.
Дверь в квартиру Ойбека открывает молодая девушка, отказывается говорить с журналистами. «Мы ребенка не можем похоронить нормально, тела нет, тело сгорело, вы это понимаете?» — хрипит она и резко хлопает дверью.
«Драк никаких не было, потому что Мишу боялись»
Когда люди пытаются ответить на вопрос, кто виноват в случившемся, первым делом упоминают родителей.
«Я считаю, это полностью вина родителей», — рассуждает местная таксистка.
«Самая главная вина — это вина родителей, – соглашается с ней местный художник Юрий Алексеев. – Как может ребенок, который считается нормальным… Там, думаю, была еще и трава».
Речь обязательно заходит об алкоголе и наркотиках.
Следственный комитет, который сейчас проводит расследование трагедии, не комментирует, были ли в крови Михаила наркотические вещества.
По словам психиатра-нарколога Николая Унгуряна, под воздействием наркотиков, которые сейчас наиболее доступны, люди практически никогда не совершают подобных преступлений. Другое дело — алкоголь, под действием которого, по статистике, совершается 80% всех преступлений.
«Вероятнее всего, здесь не было наркотиков, но это вполне хорошо укладывается в картину алкогольного опьянения. А неудачи в отношениях с девушками могли добавить негативный психологический фон, — говорит Унгурян. — Возможно, была психологическая травма, которая в состоянии опьянении сильно обострилась, он впал в состояние аффекта и совершил эти преступления. После чего осознал, что сделал, поджог себя и тоже погиб».
Вечером гуляем с компанией подростков по Южному. Всем от 14 до 16 лет. Дети спокойно признаются — они из этой же компании, где был Михаил. Правда, больше общались с Полиной, но Михаила знали хорошо. Уже полушепотом добавляют, что тоже были приглашены на эту вечеринку. Но одних не отпустили родители, другие сами не пошли, у кого-то просто не было денег скинуться на выпивку.
Сразу после трагедии некоторым ребятам родители запрещали гулять. Но спустя две недели все снова проводят свободное время на улице. Кроме тех ребят, которые присутствовали на вечеринке. Вот они сидят дома и общаются с ровесниками только по телефону. У одних — панические атаки, другим не разрешают выходить родители, а кто-то боится, что на них нападут друзья Михаила (ходят и такие сплетни).
Мы обходим церковь, где днем поминали Полину, парк, немного сидим на скамейках неподалеку от Вечного огня. Дети сначала не признаются, что вообще-то выпивают и покуривают. Пока не понимают, что я не осуждаю и уж точно не буду ругаться или рассказывать родителям.
«Вообще обычно мы выпиваем на квартирах, — объясняет, как проходят вечера, другой подросток. — Еще есть на Гагарина одно место, там на трибунах. Или идем на футбольное поле в Южном. Еще на Байкале можно, там классно сидеть. Бывает, что вот нет денег, ты тогда идешь на место, где все обычно собираются пить. И точно кто-то угостит. Или, когда есть деньги и свободная хата, скидываемся и заранее покупаем».
— А где вы берете алкоголь, если в магазинах до 18 лет его не продают? — спрашиваю их.
— Да есть восемнадцатилетние. Мы же не только с ровесниками общаемся.
Про наркотики дети говорят спокойно — да, есть такие, кто употребляет. Но не в их компании. Где берут, ребята не знают, но ходят слухи, что достать — совсем плевое дело. Многие уже попробовали гашиш и синтетические наркотики.
«Мой бывший (16-летняя девочка называет имя и фамилию — ЛБ) начал употреблять в девятом классе. Я его спалила его мамке, и вообще — всем. Его старший брат дал ему одно предупреждение, и он опять попался. Тогда брат сказал: „Я тебя в гараж на цепь посажу, и будешь там сидеть голодом неделю“. В итоге он мне пообещал, что больше соль курить не будет. В итоге мы пошли пописать в подвал с моей сестрой, и там увидели его с пакетом мефа. И все. Мы расстались… Как у него дела, я не знаю, мы от таких стараемся держаться подальше».
В то, что Михаил мог прийти на вписку под наркотиками, никто из ребят не верит.
«Он был категорически настроен к наркотикам, — объясняет 16-летний подросток. — Когда кто-то даже первый раз пробует, сразу все знают. И отношения в компаниях к нему ху***е. Миша таких сам выгонял, и сразу говорил — если человек такое начал принимать, им не по пути».
Сначала подростки повторяли, как мантру, каким хорошим человеком был Михаил. Но потом будто вспоминают, что вообще-то именно под алкоголем становился агрессивным.
«Его просто надо уметь нормально успокаивать, — рассказывает друг Миши. — Подойти, обнять его: „Миша, ты чего? Успокойся, иди, проспись“. Но надо нормально подойти, а не так чтобы резко. Драк-то никаких не было просто потому, что Мишу боялись. Он же борьбой занимался, такой высокий, сильный».
«У всей страны — посттравматический синдром»
О том, что на Мишу мог плохо повлиять брат Иван Парамонов, вернувшийся с СВО, говорить вслух боятся, но многие так думают. Потом добавляют, что и второй брат на войне и пока не вернулся.
«Вот эти рассказы о том, какие военные герои, что надо защищать страну, надо быть мужчиной — как думаете сами, влияют ли они на общую атмосферу? — вопросом на вопрос отвечает жительница Байкальска, которая просит не называть ее имени. — У всей страны посттравматический синдром».
Женщина добавляет, что у неё растет 9-летняя племянница и, к сожалению, школа влияет на неё сильно.
«Она начала петь про любовь, а закончила любовью к родине, — продолжает собеседница. — Дети это все слушают, им нравится. Девять лет ребёнку, а у нее кумир — Shaman. Ну если они с детского сада уже ходят пилотках, маршируют. Это беда, беда просто, просто беда, что с нашим поколением, с людьми сделали вообще».
Учителя соседней школы № 12 (трагедия произошла с учениками школы № 11) рассказывают про психологическую помощь — с детьми работают три психолога. И у каждого постоянно на приеме есть кто-то из школьников.
Преподаватель нового предмета УБЗР (основы культуры, безопасности и защиты родины) Наталья Щеглова говорит: на детей плохо влияют социальные сети. Но в противовес плохому есть «Уроки о важном». Весной в школу приходил отец одного из школьников, пока был дома на побывке.
«Те, кто ходят на СВО для них (детей) однозначно положительный пример, — объясняет Щеглова. — Есть ребятишки, которые сейчас идут заниматься спортом, потому что у них отцы на СВО. Ребята таким способом хотят поддержать и показать свое отношение ко всему».
Сами подростки говорят, что «уроки о важном» — это просто «нудно и скучно». Обычно они тихоньку зависают в телефоне, потому что этот урок просто надо переждать. На мой вопрос про отношение к СВО дети и вовсе закатывают глаза. И скороговоркой перечисляют выученные фразы: «Украина на нас напала», «Мы ведем освободительную войну», «В Украине нацисты и фашисты».
Новости тоже никто не читает — максимум «если что-то у нас произойдет». Но про трагедию в Байкальске просмотрели все публикации. Подписка — только на местный новостной паблик. С музыкой — также, никто из них не слушает Shamanа, как и антивоенные песни. Песни обычно подсматривают друг у друга ВКонтакте. Зашло одному, через пару дней эту песню уже слушали все. Из соцсетей только ВКонтакте и Telegram, где у каждого второго — свой канал.
«Я вчера ушла из дома в десять, и потом вернулась в полчетвертого, — рассказывает 14-летняя девочка. — Мы с братом и его другом гуляли, а там менты ездили, подростков искали. И мы от них прятались. Родители? Ну, наругали, как обычно. Телефон в наказание забрали — так без него даже лучше, я когда гуляю и мне никто не звонит, не контролирует».
Мы сидим на скамейке возле Вечного огня. На аллее ряд фотографий, расставленных параллельно друг другу. Все это — погибшие на СВО жители Байкальска. После крайних фотографий идет длинный ряд пустых рамок, еще обмотанных белым укрывным материалом. Это заготовки для портретов тех, кто вернется домой грузом 200. Подростки не обращают на них внимания, это часть привычного пейзажа.
Пока мы сидим, к Вечному огню подходит женщина лет 40 в камуфляжном костюме, с гвоздиками в руках. Шатаясь и размахивая бутылкой водки, она подходит к каждому портрету, целует его и вставляет гвоздику. Ребята объясняют, что это местная бездомная, которая всегда умудряется ходить в безупречно чистых вещах, да и пахнет от неё только водкой. Зовут ее Валентина, но из-за того, что она всегда появляется с радио, в котором играет музыка, ее называют Валька — дискотека. К парку с погибшими на СВО она пришла без музыки. Валентина доходит до конца аллеи, видит пустые фоторамки и застывает на месте на несколько минут.
После подходит к нам, знакомится, всех обнимает и садится рассказывать про свою жизнь. Дети слушают.
«Как поставили беседки, я с подростками воюю»
У Арины сыну Нестеру девять, скоро исполнится десять. Через несколько лет она планирует переезжать в другой город. Говорит, именно для подростков в Байкальске «нет среды».
В городе есть дом культуры «Юбилейный», где есть кружки не только для детей, но и для взрослых и пожилых людей, детская спортивная школа, детская школа искусств. В школе есть хореографическое отделение, народные духовые инструменты, фортепиано, общеразвивающие программы.
«Сложно даже с набором. Дети учиться не хотят, — сетует директор детской школы искусств Татьяна Астахова. — Им удобно сидеть в интернете, в телефоне. Зачем им нагружать себя, учиться в музыкальной школе от 6 до 12 часов в неделю. Взять вот девочка, состоит на учете, подросток. Привели её на занятие. Она сказала: «Да не буду я тут у вас рисовать, куклы шить. Она уже совершенно другой опыт в жизни имеет».
За все время наших прогулок ребята доставали телефоны либо когда им кто-то звонил, либо чтобы посмотреть время. Девочка без телефона, наоборот, говорила, как без него хорошо — её теперь даже старший брат не может контролировать и шутить шутки про то, что она за свои косяки ему «30 лямов должна».
«А я раньше ходила на хореографию и фортепиано, сейчас бросила, — говорит Таня (имя изменено) одна из девочек из компании погибших Миши и Полины. — Тяжело. В школе грузят, потом придешь туда — тоже грузят. А еще контрольные, экзамены, куча уроков. Я просто стала хуже учиться, потому что приходилось домашку ночами делать. Поэтому ушла. Сейчас хорошистка снова».
До трагедии в этой компании собиралось до 40 человек от 13 до 19 лет. Бывало, что играли в «голю» или «крысу». Это игры похожие на прятки, только прятаться можно было по всему микрорайону. Когда собирается большая компания, играть интересно.
Ребята грустно добавляют, что теперь «не будет суеты» — потому что вот как раз погибшие, особенно Полина, были лидерами, которые всех собирали и придумывали чем заняться.
Обойдя Южный, идем в центр города, к ТЦ рядом с футбольным полем. Здесь — одна из точек, где обычно собираются подростки. Ребят совсем немного, и самое страшное, что они в этот раз пили — это энергетики. Часть просто сидит на скамейках, другие гуляют, на поле компания играет в футбол.
«Мне обидно слышать, что в нашем городе нечем заняться, — говорит директор школы искусств. — Просто не хочется. Удобно сидеть. Вот, например, около школы построили беседки, и с тех пор я с молодежью воюю. Они их разрисовывают, разламывают, лазят. Это же парни взрослые, им 13-15 лет, они уже выше на пять голов меня. А какая брань везде стоит? Как с этой бранью бороться? Раньше, когда я была в таком же возрасте, мальчишки стеснялись при девчонках говорить. А сейчас это же норма, лексика общения».
«Я больше не курю, потому что ей пообещала»
Пока взрослые ищут виноватых и причину, дети скорбят по погибшим и делают это каждый наедине с собой. Девочки начинали много рассказывать про Полину и плакать, только когда я отводила их поговорить с собой. Мальчишки коротко бросали, что им тяжело, но говорить об этом не будут. Принцип «мужчины не плачут» работает и в этом поколении.
«Она была мне как сестра, — рассказывает 15-летняя Настя. — Она со мной с самого детства постоянно. Такая хорошая. Попросишь ее помочь, она всегда заступится. Да даже если не просишь, она видит, что кого-то обижают, и сразу подходит разобраться. Она так и умерла, пожертвовав собой ради подруги. Она свою жизнь за нее отдала, — девочка обнимает меня и начинает плакать. Потом приходит в себя и продолжает, — В детстве она на фотосессии постоянно ходила. Мама ее наряжала как девочку, а она потом приходила и говорила: „Мам, убери помаду, мне неудобно“. И только на фотосессии делала кудри. А так она с косичками всегда ходила, никогда не расплетала».
Полина хотела «выучиться на тренера», чтобы потом к ней приводили детей. Она говорила: «Если я буду тренером в Иркутске, меня там никто не знает. А в Байкальск приеду, мне все обрадуются. Тут я — Полина Маркова.
«Ещё я пообещала ей, что брошу курить, — всхлипывает 15-летняя Настя. — Так я больше не курю, и никогда не буду, потому что ей пообещала. Нет, она не за ЗОЖ была, просто ей не нравилось, когда девочки курят, тем более маленькие».
«Меня задолбали эти психологи уже, — рассказывает другой ребенок лет 14-ти. — И каждый раз говорят одно и тоже. Говорят, ты сильная девочка, ты переживешь. Я знаю, что переживу. Просто обидно, что её нет, вот и все. Она, знаешь, прям как будто свет в оконце для нас была. Такая добренькая, хорошенькая».
«Вот эти все четверо, которые погибли, царство им небесное — это те люди, которые имели авторитет в Байкальске. То есть без них уже все, не тот Байкальск и все скучно». — говорит уже другой 16-летний подросток.
«На похоронах Полины у меня взгляд упал туда, где шея закрыта, — делится ещё одна девочка. — Я так плакать начала, я на нее смотрю… А ее мама, теть Оля, попросила в морге, чтобы ей косички заплели. Она всегда с косичками ходила, никогда их не расплетала. Я уже начала осознавать, что ее нету».
«Куда он должен пойти со своими вопросами»
Педагог Ирина Чистохина, исполняющая обязанности директора школы № 11 сначала коротко объясняет, что сейчас со всеми детьми, кто был на вечеринке и кто общался с погибшими, работают психологи. А потом просит разрешения сказать «личное мое мнение».
«Нет контакта между родителями и детьми, — объясняет она. — То есть некоторые идеи, которые мы пропагандируем, да, родительскую любовь к детям, чтобы была дружба, взаимопонимание, чтобы не было секретов, чтобы дети могли поделиться этим. Я думаю, что основная причина сейчас это не только у нас, это везде такая ситуация. Ну куда должны дети прийти со своими проблемами? Куда со своими вопросами — к родителям…»
Прощаясь, спрашиваю девочку из компании Полины и Михаила:
— Почему вы всей компанией захотели со мной гулять, с какой-то чужой теткой, которую видите первый раз в жизни?
— Потому что было скучно, и еще вы…. Ты нас слушаешь.
Спустя месяц после трагедии, 29 июня на два месяца задержали Ивана Парамонова, брата Михаила, который покупал подросткам алкоголь.